Вторник 26 Мар 2013, 10:20

Армен Григорян и 3' Ангел «Китайский Танк» 2006
Крематорий «Амстердам» 2008

С момента появления первых музыкальных рецензий в «Тротиловом Эквиваленте» участники редколлегии всегда руководствовались тем правилом, что хорошую рецензию написать никогда не поздно. В этот раз я также не буду изменять заложенной традиции, поэтому мы поговорим о двух альбомах уходящего десятилетия.

Незавидная судьба русского рока за последние 20 лет была оплакана многократно, и нет никакого сюрприза в том, что потеря ориентиров в 1990-х окончательно подтвердилась в 2000-х. Впрочем, ещё светлой памяти Джим Моррисон спел Rock Is Dead, так что оригиналом в этом смысле прослыть сложно ещё с тех пор. 2000-е в России начались и прошли под знаменем непрерывного появления неизменно популяных, но столь же пустых по содержанию творчества команд. За неимением лучшего, предстающие на телеэкранах рокеры вернулись в основном к вечным темам подростковых взаимоотношений, и в этом смысле теперь малоотличимы от таких команд, как «Т.а.Т.у». Русский рок социализировался, занял свою нишу в индустрии развлечений и стал абсолютно апатичен и бесцветен, а разнообразные фестивали, каждый из которых мнит себя российским Вудстоком, могут служить не более, чем объектом для упражнений в злословии.

На этом фоне заслуженный московский коллектив «Крематорий» и его лидер Армен Григорян являются одной из немногих отдушин, поскольку ещё в начале 2000-х они осознали, что «нет рок-н-ролла, а есть только попс» (альбом «Мифология», 2003) и, видимо, сделанное заявление не прошло зря. То, что было представлено пару лет спустя Арменом Сергеевичем как сольный проект 3' Ангел, является рок-н-роллом в самом хорошем смысле этого слова. И без того присущая Григоряну саркастичность текстов доведена почти что до предела, а музыкальный уровень не уступает западным образцам. Кто-то сравнивал этот проект с King Crimson, но у меня возникают ассоциации скорее с Джоном Ленноном, в бытность его американцем. Впечатление, конечно же, возникает из текстов.

Концепция альбома заключается в повествовании про «жизнь в стерильной колбе, в режиме Dolby каждый день» («Фредди Крюгер»), отсюда и нарочитая вымороченость реальности песен, например самого «Китайского Танка», «Моей Лошади» или «L'amour de trois». Григорян сообщает: «Я знаю много версий о волшебном слиянии карм: когда образуются кости во чреве беременных дам» («Агни-Йога»), и правда: в романтизации действительности его упрекнуть нельзя, если он и будет говорить о взаимоотношениях полов — то только так. Причина этого проста: «Светило висит, надрываются птички, за каждым углом притаился опричник, из магнитолы доносятся песни… Я ненавижу их всех, хоть ты тресни» («Маразм Неизбежен»).

Творчество Армена Григоряна — это не «песни из магнитолы», и его отношение к репрессии окружающей лжи и раздутого пафоса не изменилось со времён «Хардрокера» и «Хит-Парада '88» («Клубника со льдом» и «Кома»). Два «боевика» — «Маразм Неизбежен» и «Конец, Света!» — песни, в каждой строчке которых сквозит откровенность настоящего рок-н-ролла: «Я готов обменять весь ваш грёбаный джаз на последнюю блядь!» («Конец, Света!»). Конечно, озвученное выше сравнение Гигоряна и Леннона нельзя воспринять впрямую, но повествовательная атмосфера песен и глобальность задаваемых вопросов безусловно их роднят: «И мне никак не понять: едины ли Бог и Храм? Кто командует здесь — я знаю, но кто командует там?» («Агни-Йога»). Именно потому, что Григорян прекрасно знает, кто командует нами здесь и сейчас, я считаю «Китайский Танк», пожалуй, наиболее состоявшимся рок-н-ролльным альбомом десятилетия. Его тексты напоминают о возможности критического обращения сознания, которого не случилось ни в политической реальности России, ни в русском роке в целом.

Следующий альбом Армена Григоряна, который вышел спустя два года уже под привычной маркой группы Крематорий и получил название «Амстердам», на мой взгляд стал фактическим развитием повествования, начатого в «Китайском Танке». Хотя бы потому, что опричники из-за кустов за это время никуда не исчезли — наоборот, их штат пополняется год от года. «У-у, разведчики-спецагенты» — подтрунивает над ними Армен Сергеевич в «Любаше» — «А может надо было мне с друзьями держать язык свой за зубами?». Спустя буквально пару песен он повторяет эту мысль: «Я бы мог рассказывать долго и припомнить что-то ещё, но в наши дни болтливость крайне опасна» («Голый Парад»), но несмотря на это, сказанного им уже достаточно, чтобы понять: «Осталось так мало тёплых дней лета… А за дверями в лето никого и нету» («Тёплые дни лета»). Оттепель закончилась, снова во всём былом величии над страной вознеслась административно-командная вертикаль, и — вот она, картинка из нашей с вами жизни:

«Здравствуйте, товарищи солдаты, а что это у вас на плацу насрано, а? — Ур-р-ра!
Здравствуйте, товарищи матросы, а что это у вас там в море плавает, а? — Ур-р-ра!
Здравствуйте, товарищи министры, а что это у вас всё как-то не так, а? — Ур-р-ра!
Здравствуйте, товарищи артисты, а что это вы нам песни такие плохие поёте, а? — Ур-р-ра!»

Впрочем, не стоит думать, что «Крематорий» превратился в нечто негативистское: Григоряну никогда не была свойственна лозунговая монотонность отечественного панк-рока сибирского разлива. Как и двадцать пять лет назад, он рисует портрет времени, и у него это получается не хуже, чем тогда: по крайней мере, достаточно реалистично. Армен Григорян предлагает свой личный проект, символом которого с начала десятилетия он избрал Катманду (альбом «Три Источника», 2000), теперь же он преподносит нам Амстердам. По сути, это что-то вроде «Внутренней Монголии» Виктора Пелевина, аналогичная ей субъективная реальность пропитанной светом страны. Именно в этой стране продолжает жить Нация Вудстока, где «стреляют взрослые и дети», «не бывает никогда покоя и тишины» и вместе с тем «все, кто желают тебе зла, забудут дорогу к твоему дому» («Амстердам»). Это страна весёлых йиппи, Новых Левых, «чикагской восьмёрки», Леннона и — Григоряна. Спустя сорок лет дух Свободы, дух 1968-го продолжает свой путь сквозь наши души, пленяя их и уводя с собой в Амстердам, где живут «маленькие гоблины, маленькие хоббиты, отпрыски кислотные» («Гоблины и Хоббиты»). Григорян отказывается от реальности этой страны, и даже этой планеты, предпочитая ей свою собственную: «Доктор, эта планета больна. Доктор, с меня хватит» («Лунатик»).

Нация Вудстока не имеет никакого отношения к реальности русского рока, который «ушёл в магазин и не вернулся» вместе с «сынком Вовусей» и где «умирает… девочка Оля от курения и алкоголя» («Оля») в окружении своей омерзительной постсоветской семейки. В блюзе «Маразм Неизбежен» с «Китайского Танка» Григорян уже поставил ему диагноз: «каждый живой герой рок-н-ролла должен стоять до конца на манеже, увесив себя орденами, как Брежнев». Доброе родит доброе, а дурное родит дурное, и апатичный советский рок не мог породить ничего иного, кроме девочки Оли.

«Крематорий» же, как раньше, остаётся верен антивоенной позиции: «Кто поставит на войну, превратится в полынь» («Не дрянь»), Григорян и сам подтверждает это: «Но я всегда говорил: миру мир, а войне — в кожаном пальто!» («Амстердам»). Вроде бы оно так и надо, но в российской реальности беспросветного шовинизма и милитаристских деклараций это уже дорогого стоит. Слагая все элементы мозаики песен группы в одну картинку, мы получим адекватную реальность американского рок-н-ролла шестидесятых. Конечно, это не прямота леваков из Country Joe & The Fish, но фактически без пяти минут Леннон и Plastic Ono Band. Проблемы-то, несмотря на десятилетия и расстояния, остались всё те же: империализм, полицейщина, общественное равнодушие, нуклеарная семья и офисно-фабричный фашизм. В одном из прошлогодних интервью Григорян сетовал на то, что в России нет оппозиционной организации, куда хотелось бы вступить. И правда, ничего похожего на Students for Democratic Society или Youth International Party здесь в ближайшее время не предвидится. Российская оппозиционная политика в её видимом спектре представлена унылыми сталинистами и такими же унылыми демократами-конституционалистами. Что до микроскопических сект леваков, то они так и останутся неинтересны и незаметны до тех пор, пока не образуют более-менее внятную коалицию с понятными населению лозунгами и целями.

По сути, Армен Григорян и подобные ему музыканты, не растерявшие чувства собственного достоинства и чутья на пошлость и обывательщину, уже являются частью общего движения Свободы. Беда в том, что это движение так и осталось непроявленным, просто неким вектором, проходящим через некоторое количество умов. «Мы слушаем джаз и пьём Арманьяк, играем Кинга и всё бы ништяк, если бы мы не сидели у дверей морга» — говорит нам Григорян. И мы вроде бы всё понимаем, соглашаемся… Но продолжаем молча сидеть там, где сидели. Видимо, привыкаем к земле и могильному покою. И наше желание «обменять весь этот грёбаный джаз» так и не становится реальностью другой жизни, которая могла бы происходить здесь и сейчас. Нам не хватает Шестидесятых. Не хватает их ощущения немедленности, осознания «Здесь» и «Сейчас». И я очень надеюсь, что тот альбом «Крематория», который откроет новое десятилетие, будет именно об этом.

–
анархист Иванов
Из блога на LJ.Rossia.org (2010)